Pеальным приоритетом российской внешней политики в последнее время становятся отношения с Индией и Ираном. Важно даже не только то, на каком высоком политическом уровне осуществляются контакты между странами, а какое практическое наполнение в виде экономических проектов эти контакты дают.
Новая ситуация фактически толкает Россию к изменению геоэкономической модели присутствия на мировых рынках.
Например, возникает любопытное обстоятельство: снятие санкций с Ирана – хотя и не полностью – создает риски для России в сфере нефти и газа, но открывает дорогу к сотрудничеству в промышленности, энергетике и других отраслях, давая стимул российской классической обрабатывающей промышленности.
Экономические отношения России с Ираном, основой которых, безусловно, является сотрудничество в военно-технической сфере и обеспечении конкурентоспособности транспортного коридора "Север – Юг" (где планируется масштабный проект электрофикации иранских железных дорог и создания соответствующей инфраструктуры), начинают обрастать весьма перспективными промышленными проектами. Например, в нефтепереработке, энергетике и машиностроении, которых уже сейчас насчитывается десятки.
Да, конечно, новый очаг экономического роста в Юго-Западной Азии (а в перспективе – и промышленная модернизация Южной Азии и индустриализация Африки, к которой активно "присматриваются" наши китайские партнеры уже сейчас), почти неизбежно возникающий после нынешней волны кризиса, будет по своему экономическому наполнению существенно отличаться от "силиконовой долины". Он вряд ли будет тем "инновационным раем", о котором мечтают российские "инноваторы".
Но это будет тот центр экономического роста, в котором Россия может иметь, если не решающий, то вполне значимый голос и обеспечит загрузку отечественной несырьевой промышленности на среднесрочную перспективу. То есть лет на 20, а то и на 30, с учетом масштабности задач промышленной модернизации Ирана и тех государств-сателлитов, которые у него, вероятно, в ближайшее время появятся.
Нынешнее замедление отношений с Индией в сфере военно-технического сотрудничества тоже лучше всего компенсировать через создание инфраструктурно связанных проектов в других областях. Индия сделала ставку не просто на диверсификацию политики закупок военной техники, но и на собственное военное производство за счет изменения формулы этих закупок.
Если говорить о конкретном "повороте на Юг", то этот шаг подразумевает востребованность силовых инструментов для обеспечения экономических интересов. Конфликт в Сирии и Ираке, напряженность в Персидском заливе, военные действия в Йемене и высокий уровень террористической угрозы в Египте и в целом в Восточном Средиземноморье являются реальностью, с которой Россия при продвижении на Юг и Юго-Восток неизбежно столкнется.
Но Россия, неоднократно и в различных формах "обкатавшая в деле" в последние 15 лет свои силовые возможности, вполне может такими рисками управлять. Более того, именно наличие опытных и проверенных "в деле" вооруженных сил делает "поворот на Юг" операционной реальностью, повышая доверие к России со стороны потенциальных партнеров. В силовом управлении рисками может заключаться и источник "добавленной стоимости". Если США в 1990-е успешно "торговали" своими силовыми возможностями (сейчас это получается все хуже), почему это невозможно для России в разумных масштабах? Читать далее
Свежие комментарии